Этнопедагогика и этнопсихология

3 курс, ОДО, бак

Лекция

№6

Модуль 2. Основные проблемы и направления этнопедагогики и этнопсихологии. Мир детства: понятие и современные проблемы. Культурная идентичность современного школьника.

План лекции:

Этнопсихологические особенности общения и социальной регуляции поведения. Социальная дистанция. Особенности вербальной и невербальной коммуникации в различных культурах. Модель «атрибуции достижений» Б. Вайнера и исследования атрибуции. Традиции и обычаи, чувство страха, вины, стыда и др. как регуляторы социотипического поведения. Стержневые особенности культур (У. и К. Стефаны).

Этнопсихология семейных отношений. Динамика развития супружеских отношений в моно- и разноэтнических семьях. Формы брачно-семейных отношений: промискуитет, кровнородственная семья, пуналуальная семья, синдиасмическая семья, моногамная семья; патриархальная, матриархальная, традиционная и др.

Тезисы лекции:

1.      Этнопсихологические особенности общения и социальной регуляции поведения. Во многих странах пришли к заключению о необхо­димости создавать «местные» социальные психологии, стремящиеся взглянуть на группу глазами ее членов и учитывающие социальный и культурный контекст — цен­ности, нормы, верования, характеризующие конкретную этническую общность. Перед сравнительно-культурной со­циальной психологией стоит задача — проверить универсальность, валидность существующих социально-пси­хологических теорий для разных культур. Haпример, сравнительно-культурное иссле­дование социальной дистанции у разных народов. Аме­риканский ученый Е.Богардус ввел понятие «социаль­ная дистанция», когда спрашивал испытуемых, согла­сились бы они жениться, или иметь в качестве близкого друга, или жить по соседству, или вместе работать с пред­ставителями разных этнических общностей или предпоч­ли бы «изгнать из страны чужаков». Не вызывает сомнения.что понятие «социальная дистанция» — универ­сальный конструкт и имеет смысл во всех культурах, но имеет разные формы и степень проявления в каждой культуре. Следует учитывать, что в разных культурах человек может идентифицировать себя с различными группами, например, в одних культурах он наиболее тесно связан с нуклеарной семьей, в других — с племенем, в третьих — наиболее значимой является группа соседей, в четвертых — элитарный "клуб, в пятых — компания друзей. Например, в Греции для измерения социальной дистанции следует измерить согласие испытуемых на включение представителей чужих этнических общнос­тей в компанию друзей, в США — согласие видеть их своими приятелями в клубе, а в Индии для измерения социальной дистанции можно использовать показатель «разрешите ли чужаку прикоснуться к вашей посу­де?» ,т,к. в этой стране до сих пор сохранились идеи «ри­туального осквернения» и людям из низших каст и на­родов нельзя прикасаться к посуде хозяина.

2.      Между культурами существуют значительные разли­чия в том, как используются средства коммуникации в межличностном общении. Представители индивидуалис­тических западных культур больше внимания уделяют содержанию сообщения, тому, что сказано, а не тому, как сказано, их коммуникация в слабой степени зависит от контекста. Для таких низкоконтекстных культур наибо­лее ценится беглость речи, точность использования по­нятий, логичность высказываний, развитые речевые на­выки. В высококонтекстных культурах при передаче инфор­мации люди склонны в большей степени обращать вни­мание на контекст сообщения, на то, с кем я при какой ситуации, с какой интонацией и скрытым смыслом про­исходит общение. Высокая зависимость коммуникации от контекста, характерная для многих восточных куль­тур, проявляется в расплывчатости и неконкретности речи, изобилии некатегоричных форм высказывания типа «может быть», «вероятно», подчеркнуто вежливом тоне общения. Например, японцам соблюдать вежливость по­могает сам строй японского языка, в котором глагол сто­ит в конце фразы, поэтому говорящий, увидев реакцию на свои первые слова, имеет возможность смягчить фра­зу, избегать слово «нет», используя мягкие обороты-от­рицания. Русская культура тоже является высококон­текстной, в русском языке много неопределенных слово­сочетаний: что-нибудь, что-то, почему-то, пред­ставлено богатство языковых средств для выражения эмоций, всех колебаний и оттенков чувств в отношениях между людьми. Но высококонтекстные культуры могут существенным образом различаться по проявленности эмоций в речи. Например, для японской культуры кор­мой является сдержанность при обмене информации, а русская культура относит вербальное выражение эмоций к одной из основных функций человеческой речи. Вербальная коммуникация японцев больше зави­сит не от сиюминутной ситуации, а от относительного социального статуса говорящих, существует даже 16 слов для обозначения «вы» и «ты» для разного обращения к детям, ученикам, слугам, начальникам и пр. Существует мнение; чем больше в культуре прослеживается зависимость коммуникации от ситуации, тем большее значение придается невербальному поведению — мимике, жестам, взглядам, прикосновениям, простран­ственно-временной организации общения. Например, для японца взгляд человека говорит в той же мере, что и язык, но обычаи не разрешают смотреть прямо в глаза друг другу, женщины не смотрят в глаза мужчинам, япон­ский оратор смотрит обычно куда-то вбок, подчиненный опускает глаза. Русская культура является, напротив, «глазеющей», русский обычай смотреть прямо в глаза проявляется и в повседневных контактах и в описании общения героев в литературных произведениях. Амери­канцы же смотрят в глаза значительно реже, лишь в том случае,когда хотят убедиться., что партнер по общению их правильно понял.

3.      Хотя согласно теории эволюции Ч. Дарвина мимика является врожденной, не зависящей от расы или куль­туры и не различается у человеческих существ во всем мире, исследования показали, что у представителей раз­ных культур существуют значительные различия в ми­мике. По мнению культурантропологов, мимика — это своеобразный язык, которым, как и любым другим, че­ловек овладевает в процессе социализации. Но, хотя су­ществует межкультурные вариации в мимике, в настоя­щее время универсальность отражения базисных эмоций в  экспрессивных выражениях общепризнана: испытуемые разных стран правильно опознавали все эмоции, изоб­раженные на фотографиях, а просмотр одних и тех эпи­зодов кино сопровождался у американцев и японцев од­ной и той же мимикой.

4.      С другой стороны, есть такие мимические реакции,которые в разных культурах име­ют специфический смысл: в Америке мигание двумя гла­зами обычно означает согласие или одобрение, а в вос­точных культурах мигание может оскорбить человека. В каждой культуре есть свои культурно обусловленные правила «показа» эмоций, например, очень строгие пра­вила «сокрытия», маскировки эмоций существуют в япон­ской культуре: у японца должно быть спокойное безмя­тежное выражение лица, независимо от внутренних эмо­ций, которые он стремится скрыть. Различаются этни­ческие правила о том, кому какие эмоции можно демон­стрировать. Например, по правилам поляков и венгров, «среди своих» уместны позитивные эмоции, а негатив­ные демонстрировать не стоит. А американцы считают более приемлемым проявления гнева, отвращения, стра­ха или грусти перед родственниками или друзьями, а не перед посторонними, в присутствии которых человек в США должен всегда демонстрировать оптимизм и радость жизни.

5.      Что касается жестов, то большинство жестов куль­турно-специфичны, и часто не только не способствуют межкультурной коммуникации, а затрудняют ее. Часто бывает, что, используя в чужой стране привычный жест, человек невольно может даже оскорбить представителей чужого народа. Например, американский президент Р.Никсон в Бразилии во время речи, показал привычный американский жест «о'кей» (сложенные в кольцо боль­шой и указательный палец), а в Бразилии этот жест яв­ляется непристойным. Поэтому психологи советуют как можно реже использовать жесты при взаимодействии в чужой культурной среде. Разные типы жестов по разному связаны с культу­рой, например, адапторы (почесывание носа, покусывание губ) зависят сильно от культуры, именно культура определяет, какие из них прилично или неприлично использовать в той или иной ситуации; иллюстраторы (жесты, которые сопровождают содержание речи) в од­них культурах разрешаются и поощряются (еврейская, итальянская, русская культура), а в других — ограни­чиваются (например, в Японии приучают быть сдержан­ным в жестах).

6.       Поза в определенной степени также обусловлена на­циональной культурой. Например, в Америке выпрям­ленное тело символизирует силу, агрессивность и дове­рие, а в Японии люди, выпрямившие спину, считаются высокомерными и неприятными.

7.      Поскольку общение выступает не столько как обмен информацией, но и как восприятие и познание людьми друг друга, то представители разных народов и культур склонны специфичным образом приписывать причины поведения другим людям. Граждане Америки более склонны интерпретировать поведение с точки зрения личностных качеств другого и воспринимают людей бо­лее ответственными за свое поведение, чем выходцы из Центральной Америки. Модель «атрибуции достижений» Б. Вайнера выделя­ет для предсказания или объяснения результатов дости­жений человека четыре фактора: трудность задачи, спо­собности, усилия и везение, различающиеся между собой с точки зрения локуса контроля (внешнего или внут­реннего), стабильности —нестабильности, контролируе­мости – неконтролируемости. Хотя американский бизнес­мен воспринимают свою неудачу как результат времен­ного кризиса на бирже, а русский крестьянин объясняет плохой урожай неожиданной засухой, в основе всех этих атрибуций лежат одни и те же факторы: обе причины внешние, экстернальные, нестабильные, неконтролируе­мые. Представители большинства культур и народов при­писывают свои успехи первую очередь внутренним уси­лиям, и лишь затем способностям, везению, трудностям задачи. Сравнительно-культурные исследования атрибуции достижений США, Чили, Япония, Индия показали, что чилийцы воспринимают внешние причины более внеш­ними, стабильные причины менее стабильными, и кон­тролируемые причины менее контролируемыми, чем аме­риканцы. Японцы приписывали неудачам внутренние причины (японское жизненное правило: «Причиной несчастья счи­тай самого себя»), а успехам — внешние причины чаще, чем представители других этносов. А индийцы оказались наименее интернальными при атрибуции неудачи и на­иболее интернальными при атрибуции успеха. Для понимания причин подобных различий необходи­мо учесть ценностные ориентации, систему воспитания детей в изучаемых культурах. В разных культурах может быть специфический объяснительный стиль: оптимисти­ческий или пессимистический стиль объяснения причин жизненных событий. Представители индивидуалистичес­ких культур (например, США) в большей степени, чем представители культур коллективистических, подверже­ны фундаментальной ошибке атрибуции,т.е. тенденций переоценивать влияние личностных качеств человека на его поведение и недооценивать влияние ситуации на по­ведение человека. Представители коллективистических культур (например, Китай), на поведение которых боль­шее влияние оказывают групповые нормы, в качестве более вероятных причин поведения указывают на социаль­ные обстоятельства, например, долг перед обществом, а не индивидуальные, специфичные обстоятельства. Сравнительные исследования показали, что вьетнам­цы чаще, чем русские приписывали большую степень причастности к успеху и большую ответственность за негативные последствия третьим лицам — друзьям ос­новных участников событий. В. С. Агеев объясняет это тем, что для вьетнамской культуры характерна большая, чем для русской, ответственность друг за друга членов первичных коллективов, большая зависимость решений и поступков человека от социального окружения, от мне­ния значимых других. Исследования показали, что разные культуры и раз­ные языки способствуют разным типам атрибуции. Так, «русская грамматика изобилует конструкциями, в кото­рых действительный мир предстает как противопостав­ленный человеческим желаниям и волевым устремлени­ям (например, выражения: мне не хочется, мне не ве­рится, безличные конструкции: «его убило молнией, его лихорадило», многие глаголы типа «удалось», «получилось», «так вышло», «посчастливилось», «повезло» подразумевают, что событие произошло с человеком как бы само собой), т.е. русские чаще, чем представители многих европейских народов свои и чужие поступки, достижения приписы­вают внешним обстоятельствам, везению (т.е. внешней, неконтролируемой и нестабильной причине). Русская и американская культура ориентирована на будущее, но американец «не ставит под сомнение, что время следует планировать, а будущие события выстраивать по распи­санию», а русский более склонен надеяться на удачу и мало планирует будущие действия.

8.      Изучение межкультурных различий в атрибутивном процессе имеет большое практическое значение, т.к. множество людей вступают во взаимодействие с пред­ставителями других культур и народов, а в процессе общения часто не понимают причин поведения друг друга и делают ложные атрибуции.

9.       Культура оказывает влияние на социальное поведение людей, определяют социотипическое поведение личности — то поведение, которое, выражая типовые программы данной культуры, регулирует поведение в стандартных для этнической общности ситуациях, освобождает инди­вида от принятия индивидуальных решений» (Асмолов А.Г.). Регуляторами социотипического поведения высту­пают традиции, обычаи. В качестве традиций часто пони­мают существующие в духовной сфере общества ценнос­ти, интересы, убеждения, нравственные нормы, являю­щиеся базой для решений и действий человека. А в качестве обычаев рассматривают устойчивые фор­мы или стереотипы поведения, относящиеся к сфере на­блюдаемого поведения людей. В последнее время исполь­зуют понятие традиции в широком смысле, включая в традиции и устойчивые для культуры формы поведения, т. е. обычаи. Традиции каждой культуры имеют целост­ный характер и представляют собой сложную систему взаимосвязанных между собой элементов: обычаев, цен­ностей, норм, идеалов, убеждений, являющихся регуля­торами поведения человека.

10.  Этнопсихологи предпринимали попытки выделить стержневые особенности, традиций, различных культур. У.и К.Стефаны выделили следующие стержневые изме­рения культур:

•    индивидуализм, коллективизм или ориентация на индивидуальные групповые цели (ориентация на автономного индивида — индивидуалистическая культура; коллективистическая культура — ори­ентация на некий коллектив: семью, племя, общи­ну, трудовой коллектив, религиозную группу, эт­нос, государство)

•    степень толерантности, к отклонениям от приня­тых в культуре норм;

•    степень избегания неопределенности и соответствен­но потребности в формальных правилах;

•    маскулинность — фемининность, т.е. оценка в куль­туре качеств, рассматриваемых стереотипными, обя­зательными для мужчин и женщин и степень по­ощрения традиционных гендерных ролей;

•    оценка природы человеческого существа как «хо­рошей», «дурной» или «смешанной»;

•    сложность культуры, степень ее дифференциации;

•    эмоциональный контроль, степень допускаемой эмоциональной выразительности в поведении;

•    близость контактов или допустимые в общении дистанции и прикосновения;

•    дистанция между человеком и «властью», степень неравенства между вышестоящими и нижестоящи­ми; степень поддержания статусных различий меж­ду представителями культуры;

•    высокая контекстность — низкая контекстность, или максимизация — минимизация различий в по­ведении в зависимости от ситуации;

•    дихотомия человек — природа, или степень гос­подства человека над природой, подчинения при­роде, жизни в гармонии с природой;

•    ориентация культуры во времени (на прошлое, на­стоящее или будущее);

•    степень предпочитаемой активности членов в данной культуре (стремление быть, становиться или

делать);

•    ориентация культуры на поощрение чувства вины или чувства стыда (культуры вины и культуры стыда).

По мнению крупнейших современных исследователей, в ориентации культур на коллектив либо на личность отражаются наиболее значимые различия между ними. Ценностные ориентации на индивида, на первоочеред­ное поощрение потребностей, желаний автономной лич­ности присущи большинству современный культур, а кол­лективистическая ориентация на единство человека и группы более выражена в традиционных культурах. Аме­риканский исследователь Дж. Брунер считает, что вы­бор индивидуалистической или коллективистической ори­ентации формируется в раннем детстве в зависимости от интерпретации взрослыми ранних действий ребенка. Образ жизни американцев центрирован на индивиде, образ жизни китайцев — на ситуации, на взаимозависи­мости, а традиционный русский образ жизни сконцен­трирован на группе, семье, общине. Индивидуализм как эмоциональная независимость человека от групп скон­центрированность прежде всего на своих интересах и желаниях в различной степени выражен у разных наро­дов. Г. Хофстеде исследовал ценностные ориентации людей в 50 странах, и проранжировал их по степени приверженности их граждан индивидуализму: наиболь­ший индивидуализм проявили граждане США, Австра­лии, Великобритании, а наименьший — граждане Рос­сии, Пакистана, Колумбии, Венесуэлы.

Основный смысл индивидуализма состоит в том, что человек принимает решения и действует в соответствии со своими личными целями, предпочитая их целям об­щественным, с группами мало идентифицируется и мало от них зависит. Обязанности и ожидания людей в инди­видуалистической культуре основаны на переговорах в процессе достижения или изменения личностного стату­са, приемлемыми признаются споры и конфликты, эмо­циональная обособленность людей. Основные ценности индивидуалистической культуры — свобода в поступках и самодостаточность, самостоятельность в суждениях, власть над окружающими, отличие от других и незави­симость от группы (не принято одалживать деньги или брать взаймы вещи), а поведение людей регулируется в большей степени социальными установками, чем груп­повыми нравственными нормами. При распределении ма­териальных ресурсов превалирует норма справедливос­ти, согласно которой вознаграждение должно соответ­ствовать индивидуальному вкладу.

Основный смысл коллективизма — приоритет инте­ресов группы над личными интересами, а социальная идентичность является более значимой, чем личностная; поэтому связь с группами более тесная, преобладают по­требности помочь группе и другим людям в трудную ми­нуту, проявить заботу, если необходимо — подчиниться. Основными ценностями коллективистической культуры являются следование традициям, послушание, чувство долга, которые способствуют сохранению единства груп­пы, взаимозависимости ее членов и гармоничным отно­шениям между ними. В этих культурах групповые нор­мы являются более важным регулятором поведения, чем социальные установки. Поощряется зависимость от груп­пы (поэтому одалживание денег или вещей способствует сохранению отношений), при распределении ресурсов превалируют нормы равенства и удовлетворения потреб­ностей. Но поведение представителей коллективистичес­ких культур во многом зависит от того, кто те «другие», с которыми они взаимодействуют : они проявляют опи­санные выше качества помощи, заботливости главным образом при контактах с членами своей группы, но сре­ди чужих эти нормы могут не действовать. Одна из глав­ных особенностей коммуникации в коллективистических культурах — существенная разница в стиле общения со «своими» и «чужими». Иностранцев может поражать контраст между вежливостью японцев в общении со зна­чимыми для них другими и их грубым поведением в об­щественном транспорте. В общественных местах и рус­ские воспринимаются как грубые, невежливые, но хо­лодность и грубость русских при анонимных контактах контрастирует с их теплотой, заботливостью при обще­нии с друзьями, близкими, значимыми людьми.

Ряд ученых предсказывают, что современное общест­во идет к разрушению коллективистических ориентации, многие считают, что развитие человечества при господ­стве индивидуалистической культуры ставит под угрозу выживание человеческого вида.

11.  Среди регуляторов социотипического поведения боль­шую роль играют нравственные нормы, т.е. системы пред­ставлений о правильном и неправильном поведении. На уровне индивидуального сознания мотивами, побуждаю­щими человека соблюдать социальную и нравственную норму, могут выступать страх, стыд, чувство долга, от­ветственность, честь, совесть, чувство вины, чувство со­бственного достоинства и т.п. Страх присущ в опреде­ленной степени человеку любой культуры: страх — это тревога человека за то, что с ним сделают, если он нару­шит какое-то правило. Но кроме страха существуют и специфически человеческие, сформированные культурой механизмы, гарантирующие соблюдение нравственных норм. Это — стыд как ориентация на внешнюю оценку (что скажут или что подумают окружающие) и вина как ориентация человека на самооценку, когда невыпол­нение какой-то внутренней нормы вызывает у него уг­рызения совести, самообвинение. Р. Бенедикт в книге «Хризантема и меч» анализировала западные культуры как культуры вины, а восточные как культуры стыда. В качестве типичной культуры стыда она рассматривала японскую культуру, где стыд считается основой всех до­бродетелей («Кто чувствует стыд, тот чувствует и долг»), где у ребенка с детства формируется привычка соотно­сить свои действия с моральными оценками окружаю­щих, тревожиться за свою репутацию. У японца чувство стыда воспитывается с раннего дет­ства с помощью апелляции к общественному мнению, высмеивания и бойкота («Над тобой будут смеяться. На тебя рассердятся. Тебя будут ругать», «Будешь плохо себя вести — в дом больше не войдешь» — основные аргумен­ты японского воспитания в семье. Подобные методы вос­питания и в японской школе: имя провинившегося пи­шут на доске, либо временно исключают из группы, его кормят отдельно, оставляют в классе во время перемены и т.п.). Если в культуре велико значение чувства вины в ка­честве регулятора поведения, действия оцениваются и осуждаются самим человеком в соответствии с усвоен­ными нравственными нормами, даже когда окружающие не знают о его преступлениях. Суд над человеком, вклю­чая не только его поступки, но и его помыслы, осущес­твляет совесть как внутренняя моральная инстанция. Существуют специальные способы, позволяющие чело­веку облегчить сознание греховности, например, в хрис­тианстве подобную функцию выполняет исповедь. В ка­честве классической культуру вины Бенедикт рассмат­ривала пуританскую культуры первых американских поселенцев, которые пытались нравственное поведение строить исключительно на чувстве вины.

12.  Многие исследователи считают,что в основе и стыда, и вины лежит страх. Человек, замышляющий или со­вершающий плохие поступки,испытывает страх либо быть осмеянным и отверженным «своими», либо — пе­ред «Божьей карой». Страх, стыд, вина как психологи­ческие механизмы социального контроля существуют в каждой из культур, но их пропорция специфична у каж­дого народа. Представители коллективистических куль­тур, нарушив общепринятую норму, прежде всего испы­тывают чувство стыда пред «своими», а затем и чувство вины. А в индивидуалистических культурах при несо­блюдении норм человек чаще чувствует ответственность не перед группой, а перед самим собой (собственной со­вестью) или Богом, и лишь затем опасается, что осуждение его поступка другими людьми может привести к на­рушению его личных интересов и социального статуса.

Основная литература:

1.      Кукушин В. С., Столяренко Л. Д. Этнопедагогика и этнопсихология. Ростов-на-Дону; Феникс, 2000.- 448 с.

Дата: 20 сен 2010

Орлов А. О.

1987.ucoz.org